Сквозь огненный вал
*
Из журнала боевых действий 20 танкового
корпуса:
«15.2.43. 155 ТБр в
бой пока не вводилась. Батальоны находились на исходных позициях в лесу вост. Корытино. Приводили матчасть в боеготовность».
Двадцатого февраля части корпуса вновь вступили в
бой. В полной
темноте моряки-тихоокеанцы в белых маскхалатах перешли реку Ока, стали карабкаться на высокий берег, и
были обнаружены немецкими дозорами. Внезапность атаки была сорвана. Взлетела осветительная ракета, яркий
свет её озарил пригнувшиеся
фигуры моряков. Сразу же заработал вражеский пулемёт, светящиеся трассера которого стали тем
последним, что увидели большинство моряков.
Без артиллерийской поддержки 116 морская
бригада начала нести
ощутимые потери. Часть
прорвавшихся к траншеям матросов завязала в них рукопашный бой. Несмотря на февральскую стужу, они сняли каски, надев
свои бескозырки и сжав в зубах ленточки. Смело и отважно дрались они во вражеских окопах с отчаянностью обреченных.
Занимался рассвет, показалось не яркое
февральское солнце. Ракеты и автоматные
очереди подсвечивали поле боя. Стало ясно, что атака захлебнулась.
А на исходные позиции тем временем стали
прибывать первые раненые. Те, кого
смогли вытащить санитары с поля боя. На санках-волокушах, в окровавленных
маскхалатах, тихо стонущие от
боли и злобно матерясь, они ни с кем не разговаривали, многие лежали, глядя в одну точку
отрешённые от всего. Для них, казалось чудом выбравшихся
из этого горящего ада, не существовало ни кого…
С подъехавшего танка обдавшего находившихся по близости моряков гарью и запахом солярки, ловко
спрыгнул танкист с сержантскими погонами и спросил сидевшего на снегу раненого:
— Ну, как там?
— А ты пойди и посмотри, — зло ответил тот,
не глядя на него.
Командир 155 танковой бригады, полковник Белочкин, получив приказ, ввёл в бой
танки. Взревев двигателями, взвод «тридцатьчетвёрок» 342 танкового батальона двинулся вперед по льду на вражеский берег. Холодно в танковой
коробке, трудно двигать рычаги, наводить орудие, подавать снаряды замерзшими пальцами. А как не просто вести танк
по скользкому льду! На крутом берегу
машины забуксовали. Напряжение возрастало, уцелевшие матросы долго без поддержки танков не вытянут. Но танки,
бесполезно, прокручивая траки гусениц
в снегу, не могут выехать на кручу. Не хватает боевой смекалки и выучки командиров и механиков —
водителей. Заместитель
командира по технической части бригады инженер-капитан Петров М.М, решительный и смелый человек,
находившийся в боевых порядках, собрал механиков- водителей, приказал взять по зубилу и начать
вырубать лед из траков.
Бессмысленная на первый взгляд затея, принесла, ощутимые результаты: через час взвод был на верху и вступил в
бой, в ходе которого один танк подорвался на мине.
Головной танк на предельной скорости
устремился вперёд, стреляя на ходу, здесь не было возможностей для маневра:
глубокий, рыхлый снег, полностью исключал его. Остальные машины
последовали за ним тремя быстрыми змейками.
Деревня внезапно ожила. Из-за домов и сараев вылезли немецкие
танки с мотопехотой. Гулко захлопали
пушечные выстрелы.
Командиру взвода казалось, что они уже проскочили опасную зону,
когда на их пути выросла
какая-то белая громадина. Он успел крикнуть механику – водителю, тот резко дернул рычаги, машина стала разворачиваться. Немецкий
танк выстрелил почти в упор. В башне на миг
стало светло, протяжно завыла броня, и мелкие осколки окалины больно
впились в лицо. «Рикошет», — подумал лейтенант, трогая мокрую от крови
щеку, и скомандовал:
— Полный вперед!
Из дневника автора:
«И остались лежать ребята
там, где в берег стучит Зуша,
Нерастраченные гранаты, недосказанные слова.
Не понять нам того, что близко
Лишь теперь понимаю с тоской —
Не от ветра у обелисков
Прикрывают глаза рукой»
Они мчались вдоль деревенской улицы, свернув
за избу, подмяли гусеницами орудие ПТО вместе с расчётом. Лейтенант видел в
прицел бегущих немцев, подбитый
бронетранспортёр, уже подожжённый, в чреве которого начал взрываться боекомплект, нашу «семидесятку» с
сорванной гусеницей. Позади в небо поднимались черные столбы дыма. Танк второго
взвода 342 танкового батальона
встал косо, почти поперек дороги. Вместо лобового пулемёта чернела дыра. Верхний люк тяжело
открылся и из башни выполз танкист в ватнике с погонами старшего лейтенанта,
лицо и руки его были залиты
кровью. Он увидел рядом другой танк, вставший у большого бревенчатого строения, крикнул ослабшим
голосом:
— Эй, кто там живой?
Узнав комбата, приложил ладонь к шлему. Комбат, помолчав
секунду, сказал:
— Видишь вон ту избу на окраине? Направляй от неё на сто метров всех
наших. А потом двигай свою
машину. Понятно?
—
Всё понятно, товарищ комбат.
Старший
лейтенант опять вскинул руку к шлемофону.
К исходу второго дня непрерывных боёв оборона
противника в районе Городище была прорвана,
но о рейде в оперативный простор не могло быть и речи, бригада понесла ощутимые потери.
Из журнала боевых действий 20 танкового
корпуса:
«20.02.43 11ч. 35м. Устное распоряжение
командарма 3 — выделить взвод танков от 155 ТБр
с задачей помочь пехоте овладеть Городище.
Взвод танков переправился по построенному
саперами мосту через р.Ока
с задачей помочь пехоте 5 СД овладеть Городище, атаковать огневые точки противника. 3 танка смело маневрируя и
уничтожая с хода огневые точки врага, под огнем
противника, способствовали пехоте занять Городище и вывали пехоту на северную окраину Городище. 155 ТБр в ночь
с 20 на 21.243. переправила свои танки на западный берег р.Ока. 2 танка
из трех действовавших по овладению Городище
были подбиты, а один танк присоединился к переправившимся. Бригада
продолжала переправлять танки до рассвета21.2.43. под сильным арт.мин. огнем.
Имеет потери: Т-34-2 подорвались на минах, 2 от авиации, 3 сгорело, Т-70-2
подорвались на минах.
По овладению Городище 155 ТБр понесла ощутимые потери. 155 ТБр
сосредоточилась ю-з Городище в готовности действовать на Хващево. На 17 00. бригада имела танков в строю Т-34-14, Т-70-17.
потери танков Т-34 — 3 подорвались на
минах, сгорело — 2, повреждены от артогня — 2.»
Из воспоминаний парторга 342 танкового
батальона, младшего лейтенанта, командира
взвода танков Богомолкина Матвея Григорьевича:
«Мой танк первым выбрался на крутой берег
Оки. Сразу же я увидел через триплекс страшную картину, убитые матросы в белых маскхалатах ставшими красными от крови. Их
было так много, что перед траншеей противника, казалось, шла сплошная красная
лента. За день боев мой
экипаж израсходовал два полных боекомплекта.
От частой
стрельбы танковой пушки мы все полуоглохли.»
Пол месяца части 20 танкового корпуса и 5 стрелковой дивизии держали
отвоёванный плацдарм, фактически непрерывно
обороняясь и контратакуя.
В одном из боёв в орудийном стволе
тридцатьчетверки застрял снаряд на боевом
взводе. Командир танка, молодой лейтенант, не мудрствуя лукаво, вышел из боя и направил машину на СПАМ (сборный пункт аварийных машин). Сей факт озадачил и насторожил даже бывалых
ремонтников. Банником его не
протолкнешь — вдруг взорвётся, а доставать надо. Приняли решение
отпилить кусок злополучного ствола. Сказано — сделано, да только ножовочные полотна ломались о закалённую сталь
как спички. Однако, после того как,
запасливый слесарь Жора Победенский извлек на свет пачку ножовочных
полотен фирмы «Золинген» дело пошло. К вечеру укороченный ствол отстреляли пробным снарядом, и машина ушла
на передовую.
Героически сражаясь, подразделения 155 танковой
бригады несли потери, которые
не восполнялись из-за отсутствия тактических резервов. Верные присяге, танкисты даже раненные и обожжённые
не покидали свои подбитые машины, предпочитая
сгореть в огне бессмертия…
Из воспоминаний техника-лейтенанта 155 ТБр Филиппова Юрия Васильевича:
«… никогда мне не забыть ту картину, которую
я увидел, поднявшись
наверх еще в первые дни боев на этот плацдарм, кусочек земли, завоеванный такой дорогой ценой: по
всему полю лежали, как
попало окоченевшие на морозе тела матросов 116 морской бригады. Они лежали так плотно, так же как шли
в атаку на противника,
выполняя приказ своего командира. Кое-где по окоченевшим телам видны следы танковых
гусениц, танки не летают, и
танкисты были вынуждены передвигаться по трупам своих боевых товарищей. Было и такое: после осмотра
поврежденных танков, дело было
позднее, утомившись, я присел на кучу снарядных ящиков, тем более там уже сидела фигура в маскхалате.
Через некоторое время я попытался
заговорить, надеясь скоротать время, фигура упорно молчала. Я по дружески толкаю невежду. Мой
собеседник — мертвец. Тут
я понял, что пытался заговорить с покойником, меня одетого в полушубок, телогрейку, меховой жилет —
охватил сильный озноб…».
Взвод лейтенанта Кардашина к концу боёв изрядно поредел, «безлошадные» танкисты сражались в пешем строю с
остатками мотострелкового батальона бригады.
Ранним утром при смене места позиции
тридцатьчетверка наехала левой
гусеницей на мину. Раздался оглушительный взрыв. Снег протаял до земли, комья глины разлетелись на насколько
метров вокруг. Быстро сориентировавшись,
командир приказал:
— Механик и стрелок —
радист меняют перебитые траки, заряжающий разворачивает башню в сторону
противника, снаряд осколочный, я наблюдаю за
обстановкой.
Клацнул орудийный затвор и башенный ствол, сопровождаемый шумом работы
двигателя, медленно поплыл
в сторону окопов противника. В утренних сумерках противник заметил стоящий неподвижно танк. Просвистела
мина: «недолёт» подумал Николай:
— Будут брать в вилку — послышалось из башни.
Раздался звук разрыва,
осколки забарабанили по броне.
— Ребята, быстрей, — поторопил лейтенант
танкистов.
—
Готово, — механик, сплюнув, забрался в открытый
люк, пропустив стрелка — радиста. Захлопнулась крышка и повреждённая машина с облезлой, истёртой и обгоревшей белой
краской на бортах, под цвет зимы,
продолжила свой путь. Уже в танке лейтенант заметил, что из ватника, прожжённого и аккуратно зашитого в
нескольких местах, торчит клок ваты,
как раз на правом рукаве. Потрогав новую дырку, он вытащил из нее маленький осколок. «Ничего,
раньше смерти не убьют» и положил
его в карман.
*
Был
первый день весны сорок третьего года.
В
этих страшных, кровопролитных боях с двадцатого февраля до четвёртого марта смерть обошла моего деда стороной. Её запах
витал всюду, и не было ни одного
человека, там на плацдарме, который не почувствовал и не заглянул бы ей в лицо.
К четвёртому марта бригада передислоцировалась в
Поганец. После боев за Городище на ходу осталось только шесть танков, да и то
во время марша к Хитрово в пути вышло из
строя три.
К
вечеру девятого марта 155 танковая бригада в количестве четырёх машин
поддерживает в атаке моряков
116 бригады и пехоту 283 стрелковой дивизии с задачей овладеть село Красное
поле. Но в ходе боя машины
увязли в рыхлом снегу и, лишившись маневра, существенную помощь пехоте не оказали, ведя огонь с места по
огневым точкам противника. Атака захлебнулась. Матушка — пехота опять умылась
кровью, проклиная всех и всё. Под
бешенным пулемётно — миномётным огнём пехотинцы медленно отступали назад, проваливаясь в снег, успевший подтаять за день.
Вечерело. Собравшись на боевых
позициях, экипажи танков обсуждали
свои действия в завтрашнем бою. За ночь к позициям подошло три отремонтированных легких танка Т-70. В
темноте экипаж одного танка заблудился и наехал на позицию миномётчиков, которые принялись
объяснять танкистам дорогу при помощи кулаков и такой то матери. Последние
сочли за лучшее бесследно
раствориться во тьме, оставив на позициях «бога войны» запах масла, выхлопных газов, и
раздавленный гусеницами вперемешку с личными
вещами нехитрый ужин миномётчиков — кашу с салом.
Противник
за ночь укрепил линию обороны, усиливая её противотанковыми орудиями.
Повторная
атака успеха не имела и уцелевшие машины были расположены в качестве дотов на
окраинах Красного.
Из
журнала боевых действий 20 танкового корпуса:
«10.3.43. танки 155 ТБР
исправных Т-34-2 и Т-70-3 к 8.00. при попытке
ввести танки Т-70 /Зшт/ для поддержки пехоты были встречены артогнем в
8.45., в результате 1 танк Т-70 подожжен, 1 Т-70 — разбита ходовая часть, 1
Т-70 ведет огонь с места.
В
9.00 во время наступления на Красное поле танк Т-34 пожожжен термитным снарядом с 200м. От
Красного поля. Второй Т-34 ведет огонь с коротких остановок.
Потери 1 чел.убит двое
ранено. Обеспеченность 76мм — 1б/к, ГСМ Д/Т —
0,8 заправки.»
К
восемнадцатому марта в составе бригады не осталось исправных танков, в личном составе имелись значительные потери.
Каждая боевая машина восстанавливалась по два-три раза. Сколько молодых ребят
отдали жизнь в этих боях? Те, кто
пережил этот ад, на глазах взрослели и уже по иному смотрели на окружающий их мир.
Лейтенант
Кардашин Николай был среди них. Сейчас остается только домысливать, как жил он в то
время, как уцелел среди
огненных смерчей.
Находясь
в Хитрово, в прифронтовой зоне, бригада эвакуировала неисправные и подбитые танки. Ремонтной роте
выпала жаркая пора. С двадцать четвёртого марта
бригада приступила к боевой подготовке, с одновременным приведением и восстановлением материальной части в боевую
готовность.
Весь
апрель остатки подразделений занимались боевой и политической учёбой, а в мае пришёл приказ о
передислокации бригады в Тесницкие
танковые
военные лагеря.
После
недолгой погрузки в эшелон, бригада
без танков
четырнадцатого мая прибыла к новому месту расположения. Для танкистов это был заслуженный отдых, смывая фронтовую грязь и
копоть, залечивая раны, радовались
они жизни. Майское солнце по-летнему припекало, маленькая травка изумрудным своим цветом радовала
глаза, в которых отражалось высокое, голубое небо и
казалось, не было в жизни прекраснее тех дней. Да только вот пережитая гибель своих
товарищей не давала забыть о том, что война продолжается…
В
начале марта, когда бои ещё продолжались, мой дед пишет заявление в парторганизацию о принятии его в
ряды членов ВКП(б). Человек высокой
моральной закалки, он не мог не идти в его может быть последний бой беспартийным. Коммунисты в бой шли первыми и
не имели права отступить ни
на шаг.
С мая по июль 155
танковая бригада находилась в Тесницких лагерях под Тулой. Пополнялась
боевой материальной частью и личным составом.
20
танковый корпус формировался заново. В его состав вошли танковые 155, 8 гвардейская, 80 бригады, 7 гвардейская
мотострелковая Сталинградская Краснознаменная
бригада, 1505 истребительно — противотанковый,
1419 самоходно —
артиллерийский, 291 минометный полки и другие части.
Тринадцатого
июня 155 и 8 гвардейская танковые бригады торжественно приняли новые танки от
Наркомата совхозов.
Моя
бабушка, Макарова (Кардашина) Александра Селиверстовна,
вспоминала, что её брат Николай
летом 1943 года приезжал принимать танки в Киров,
и заехал ненадолго к нам в деревню, побыл несколько часов и уехал. А
через два месяца пришла похоронка на него…
Действительно
в 1943 году трудящимися Кировской области была построена и передана в войска колонна лёгких танков
Т-70. В настоящее время я пытаюсь отыскать в архивах следы той самой колонны.
Из
воспоминаний парторга 342 танкового батальона, младшего лейтенанта, командира взвода танков Богомолкина Матвея
Григорьевича:
«Танки Т-34 наша 155
и 8 гв. танковые бригады получали в мае сорок третьегог в Тесницких танковых лагерях — 20-25 км. севернее Тулы. Вручали нам танки делегация из Москвы, из Министерства
зерносовхозов, они же нам и подарки
вручали. На широкой лесной поляне была построена примитивная деревянная трибуна. Танки 1-го танкового батальона и танки
2-го танкового батальона были
построены в линию и перед каждым танком были построены танковые экипажи. Состоялся митинг, выступали делегаты, командир 155 ТБр,
а от личного состава экипажей слово было предоставлено мне, я тогда был комсоргом батальона. А потом по экипажу представители
делегации вручали танки с их
номерами и подарки, и давали адреса девчат, работающих в Министерства зерносовхозов для переписки. После
вручения танки 1-го и 2-го танковых батальонов были построены в колонну и на предельной скорости
прошли — промчались перед трибуной.
А потом был торжественный обед и по 100 грамм фронтовых.»
Седьмого июля согласно директиве Ставки ВГК Красной армии 20 танковый корпус закончил
своё формирование и
вошёл в состав
войск Брянского фронта.
155
танковая бригада выгрузилась на станции Арсеньево и к девятому июля сосредоточилась в районе Песочное и
Сорокалетого Орловской области. В бригаде
насчитывалось танков: Т-34 — 32 единицы, Т-70 — 21 единица. До начала наступления оставалось три дня…
Из
доклада штаба корпуса:
«
… Корпус действовал с задачей прорвать оборону противника на участке Бедринцы, Ниж.
Ущерово, овладеть г. Болхов и в дальнейшем наступать на
Орел с севера.
Местность
в границах действий корпуса.
В расположении
противника всхолмленная, пересеченная, с большим количеством оврагов, небольшие
перелески по балкам.
Справа
от направлений действия корпуса протекает река Нугрь на всю глубину задачи корпуса, слева река Березуйка местами пересекает направление действий корпуса от устья
ее впадения в р. Ока до пос.
Дубровский протекает в крутом овраге недоступном для прохода танков и колесных машин. От Дубровский до
Мартемьяново более доступна для
переправы. Все места возможных переправ, дороги,
мосты были минированны. Особенно сильно был
заминирован р-н р. Березуйка от Сивково до
Дубровский.
В
глубине расположения противника местность повышается. В 16-20 км.
от переднего края обороны противника проходило шоссе Болхов — Орел.
Местность
в расположении наших войск отличалась от местности в расположении противника наличием довольно
крупных лесных
массивов в непосредственной близости к переднему краю, кроме того, на участке корпуса, пересекая его направление
действий, протекает р. Ока. Почва суглинистая. Проселочные дороги, даже при небольшом дожде, для автотранспорта становятся
почти непроходимыми, особенно в
местах подъемов и спусков.
Первоначально корпус
предполагалось ввести в прорыв по достижении
пехотой рубежа: Раковский, Багриново, Фетищево, Чегодаево, с задачей переправившись через р. Ока в р-не восточнее 0,5-2
км Теремцы, войти в прорыв на фронте Раковский,
Багриново, Фетищево, Чегодаево, к
исходу первого дня наступления овладеть Липовка, Черногрядка,
Клеменцово, Кобылино, Однолуки, перерезать в этом
р-не шоссе Волхов — Орел, в дальнейшем быть готовым уничтожать подходящие резервы противника и иметь
ввиду наступление в общем на Орел.»
За
эти три дня танкисты готовили к предстоящим боям технику, писали письма родным, вспоминали мирную
жизнь. Никакие
архивные документы не расскажут теперь нам об этих трёх днях. Лишь письма выживших в этой
страшной войне помогут составить приблизительную картину тех дней.
Вспоминает
ветеран, лейтенант 343 танкового батальона Кондратенко Василий Никифорович:
«…находясь
на исходных рубежах, после рекогносцировки, подразделения, приведя всё в порядок, были в
боевой готовности, ждали сигнал, все на своих местах, около танков. Около машин в полголоса беседовали,
дежурили, вспоминали
родных и близких, тихо пели песню «Прощай любимый город, уходим завтра в море, и ранней порой,
мелькнёт за кормой
знакомый платок голубой. А вечер опять хороший такой, что песни не петь нам нельзя, о службе морской, о дружбе мужской,
споёмте, друзья, веселей…».
Запевала
был твой дедушка — командир взвода Кардашин Николай. Откуда-то он принёс эту
песню и спел её. Она
всем очень понравилась.»
*
Двенадцатого
июля, получив приказ командира корпуса в десять часов, 155 танковая бригада выдвинулась для ввода в прорыв по маршруту: Песочное,
Мещевский, Андреевка, Будоговица,
Фурсово, переправа, Толкачево, Кривцово.
В
наушниках танкошлема запищал сигнал «999».
—
Взвод — готовность ноль, — передал лейтенант по рации своим экипажам. Грозные боевые машины, лязгая
траками гусениц, устремились
вперёд. По мере движения над боевыми порядками бригады повисло облако пыли, демаскировавшее её.
Вскоре налетели пикирующие бомбардировщики
противника. В воздухе послышался вой сирен, смешавшийся со свистом падающих бомб. Механики —
водители стальных машин стали отчаянно маневрировать, стараясь свести усилия
вражеских пилотов на нет. Нелегко
вести танк на пересечённой местности, не видя воздушного противника, следуя только указаниям командира.
Да не зря их тренировали опытные инструкторы в учебных частях. В триплексе
мелькает то выжженная солнцем
трава, то кусок голубого неба. Танк трясет — подвеска у Т-34 жёсткая, свечного типа, удержаться на
своём месте командиру танка нелегко, как и остальным членам экипажа. Но не
привыкать к комфорту советскому
танкисту. Между тем
пикировщики противника, отбомбившись, взяли обратный курс. Таких налётов за время марша было три.
Подразделения
бригады начали переправляться через реку Ока и к утру тринадцатого числа
сосредоточились у села Кривцово.
Из воспоминаний
техника-лейтенанта 155 ТБр Филиппова Ю.В.
«Наша
«работа» началась, как только танки разгрузились и вытянулись в походную колонну. Разумеется, это было ночью, какой-то бывалый знаток, включив одновременно две
передачи, порвал шестерни КПП. Объём
работ немалый, но к утру, машина была восстановлена:
КПП сняли, заменили шестерни и всё это в темное время, не смыкая глаз, не отвлекаясь на перекуры.
Форсировать
р. Оку пришлось
самостоятельно, по подводному мосту невидимому сверху, колея для транспорта и
танков была обозначена вешками. Механик-водитель наотрез оказался садиться за
рычаги, командир танка, лейтенант
тоже отказался — оба струсили, ведь мост же невидимый. Сажусь за рычаги и благополучно форсирую
реку.
Сборный пункт аварийных
машин — СПAM, мы организовали рядом с
исходными позициями. Начались бои и к нам потянулись, и потянули неисправные и подбитые танки. СПАМ наш,
мы организовали в неглубоком овраге,
поросшим невысокими, но густыми, раскидистыми деревьями, хорошо
укрывающих от авиации противника. С одного
конца мы въезжали в наш овраг, с другого выезжали не нарушая правил движения и «фабрика» наша заработала. Начальство нас торопило с восстановлением машин и мы, техники, целыми днями
не вылезали из них, проверяя качество
и исправность танков.»
Тринадцатого
июля в 5.00 утра началась артподготовка, которая длилась в течении трёх часов. Тонны раскаленного металла
ураганным смерчем обрушились
на передний край обороны ошеломлённого, растерявшегося противника. Туда где
располагалось его боевое охранение. Но главные узлы сопротивления: село Пальчиково, деревня
Хмелевая и село Кривцово не были разрушены. Это в дальнейшем снизило ход
наступления.
С
рассветом части корпуса вошли в
прорыв. К исходу дня танкисты переправилась через реку Березуйка и передовыми частями совместно с пехотой
стрелковой дивизии начали бой за Казьминку
Южную.
Во
время боя у Кривцово командир
взвода танков Т-34 лейтенант Шубин в числе первых ворвался на окраину села. Взрывом противотанковой мины гусеницы
его тридцатьчетвёрки были повреждены. Под
вражеским огнём, восстановив танк, бесстрашные танкисты снова ринулись в бой.
Мотострелки бригады во главе с
командиром роты, старшим лейтенантом Колесниковым, оказались отрезанными
от основных сил и попали в окружение. Минометы противника вели интенсивный огонь. Командир роты с группой бойцов
атаковал вражескую минометную батарею. Её расчет в короткой штыковой схватке
был уничтожен. Захватив исправный
миномёт, и выпустив из него по врагу более шестидесяти мин, бойцы
подразделения уничтожили еще до сорока пяти гитлеровцев.
Немецкая
артиллерия усилила огонь, прикрывая отход своих частей. Снаряды рвались всё ближе к нашим танкам. Там
в пшенице оказалось множество
противотанковых орудий. Подавить их было нечем, наши танкисты могли
рассчитывать только на самих себя. И они шли напролом, навстречу смертоносному огню, который становился тем
эффективней, чем ближе подходили
наши танки.
Наши
танкисты виртуозно маневрировали, увёртываясь от разрывов. Но чудес на свете не бывает, и вскоре появились
несколько высоких, черных
дымов — это горели наши танки.
Был
подбит ещё один наш танк. Над его башней поднялся дымок. Ещё несколько мгновений, и вверх вырвался
столб пламени. Но тут же донёсся отдалённый
звук выстрела. Упрямая пушка горящего танка выплюнула снаряд. Ещё один… Ещё…
— По нашему, — едва слышно сказал полковник Алфёров, видя с НП бригады эту картину, и снял
фуражку.
Все,
кто был на НП, молча, сухими горящими глазами, наблюдали за последним боем своих товарищей. Кто был там,
в этом пылающем танке? На вид
все машины одинаковы. Имена героев узнают позже, когда экипажи вернуться с поля боя. Кто бы они ни были —
советские танкисты и умирают героями.
Минута…
Две… Долгие, тягостные. Может быть, откроется люк, и покажутся люди? Нет, видимо, сейчас там идёт особенно
горячая схватка. И в танке знают, что для исхода
боя важен каждый снаряд, который успеет выпустить их
пушка. Последний выстрел. Столб
оранжевого пламени стал еще выше. Словно знамя стелется он по синему небу. Сквозь грохот и вой
боя слышны глухие и частые разрывы. Это рвутся не израсходованные боеприпасы.
Там, в танке, всё уже
кончилось…
Из
воспоминаний лейтенанта 343 танкового батальона Кондратенко В. Н
«…Началась сильнейшая артподготовка в
течении часа-полтора.
После неё, по сигналу ракет, наши танки с десантом на борту двинулись стремительно в атаку. Некоторое
расстояние двигались без сопротивления. Немцы
были ошарашены этой внезапностью. Потом заговорили
их пушки.
…Вступившие
в бой первыми постепенно начали сосредоточиваться на
сборных пунктах, намеченных в приказе, для дозаправки,
пополнения боеприпасов, пополнений личным составом. Заново сформировали
экипажи, пополняя вместо раненых и убитых,
пересаживались на уцелевшие машины».
Четырнадцатого
июля противник после сильной бомбардировки частей 155 танковой бригады и 77 гвардейской стрелковой дивизии атаковал
рубеж Касьяново, Каменка Южная, нанося удар в направлении Касьяново и высоты 232,0. В атаку была
брошена мотопехота, силою
до полка, при поддержке 30-40 танков, из них до 5-8 машин типа «Тигр». Бой длился до 20.00. Ценою тяжелых потерь
контратаку противника удалось отбить. На
поле боя остались догорать 15 немецких танков. В ходе боя танкисты провели контратаку и захватили переправу
в районе посёлка Дубровский.
Из
воспоминаний парторга 342 танкового батальона, младшего лейтенанта, командира взвода танков Богомолкина Матвея Григорьевича:
«Мой
танк был подбит и загорелся. Я успел вытащить только раненого стрелка-радиста и волоком поволок
его к видневшейся
недалеко землянке — жилью местного жителя. Втащил его под тёмные своды этой норы,
перевязал, уложил за какой-то большой сундук. Из оружия при мне была граната
Ф-1 и револьвер, взятый у радиста. С
«Наганом» в руке выскакиваю из землянки, пробегаю несколько десятков метров и осматриваюсь. Вижу, как из-за разрушенных домов выходят немцы, все мокрые от
пота — жара стояла страшная, с
закатанными рукавами и автоматами на изготовку. Ну, я, пригнувшись, быстро побежал обратно в землянку, так и уцелел…».
Новый
немецкий танк «Тигр» стал добычей наших танкистов, уничтоживших его во время стремительной
контратаки. В бортовой броне — две
небольшие дырки, следы бронебойных снарядов 76,2 мм танковой лушки. Танк долго крутился на одной гусенице, вторая
перебита снарядом, и вспахал ею
глубокую борозду. По всей вероятности, вначале танк был подбит, а уж затем подожжён.
Крышка
командирской башенки открыта, и через ее край свесился по пояс убитый танкист. Чья-то меткая пуля
настигла его, когда он хотел выпрыгнуть
из горящей машины. Другой танкист валялся на траве. Как и остальные мертвецы, он в черной куртке с розовым кантом на погонах
и на петлицах — форма немецких
танкистов. Куртка одета на один рукав, она наполовину сгорела. Судя по всему, танкист пытался сорвать с себя
горящую одежду и не успел этого
сделать. Старшина — разведчик
мотострелковой батальона 155 танковой
бригады, взял в руки пожелтевшую от огня, обугленную с угла солдатскую книжку.
В неё
с чисто немецкой пунктуальностью занесены
всевозможные сведения. Курт Бауэр, обер — лейтенант, командир машины 456, 12
танковой дивизии. Рост 172. Глаза серые. Волосы темно-русые. Жалование за июнь
1943 года получено. В лазарете был дважды. Кровь группы «В».
Противогаз третьего размера. Отправил из России шесть посылок. Шлем четвертого
размера. Женат. Родился в 1912 году в Гамбурге.
Из
журнала боевых действий 20 танкового корпуса:
«… наступать 155 ТБр
в направлении Милятино, Анчаково, Покровский, Кобылино, Клеменово с задачей
перерезать шоссе з р-не Клеменово».
Над
горизонтом полоска утренней зари становилась всё больше и больше. Светало.
Техник-
лейтенант Филиппов завершил ремонт повреждённой накануне «семидесятки». Вкрутив свечи зажигания
и захлопнув крышку моторного
отсека, он спрыгнул с брони и сказал подошедшему только что лейтенанту:
—
Готово, можешь снова бить фашистского зверя!
—
Закурим, Юра,- предложил тот, доставая из
кармана комбинезона никелированный портсигар.
—
Трофейные, — заметил, беря
предложенную сигарету, техник.
Они
расположились у танка. Закурив, стали вести разговор, один из тех, какие бывают на войне: о жизни и
смерти, о родных и близких, чьи письма
так согревают душу, и будет ли сегодня кухня, обозы которой застряли где-то в тылу.
А
уже через пару часов, в жарком бою, истекая кровью, в тесной башне, раненный командир, каким-то
чудом пробравшись в отделение управления,
отстранил убитого механика-водителя и, взявшись за рычаги, направил свою поврежденную боевую машину на
позиции врага. Таранив и смяв
противотанковое орудие противника, он вёл огонь из неподвижного, ставшего легкой мишенью танка, до тех пор,
пока кумулятивный снаряд не прожёг броню,
взорвавшись тысячами ярких огней в его глазах…
Пятнадцатого июля рано утром с
первыми лучами рассвета взревели танковые двигатели, и остатки танковых батальонов устремились в
атаку. Расчёты вражеских
орудий противотанковой обороны были застигнуты врасплох и танкисты выигрывали драгоценные метры до вражеских позиций.
У деревни Казьминка, где сражение достигло наивысшего накала, командир бригады полковник Н.В. Алфёров в решительную минуту
возглавил атаку танкистов.
Его
«тридцатьчетвёрка» пробитая бронебойным снарядом, окуталась дымом и воспламенилась.
Механик — водитель
сержант Н. Кутепов сумел вывести танк из боя, сбить с него пламя, вынести из танка тяжело раненого
комбрига. Командование 155 танковой бригадой
принял заместитель командира 8 гвардейской подполковник Ян Межицан.
К
десяти утра т155 танковая
бригада при поддержке 80 танковой бригады овладела деревней Милятино. Подразделения бригады начали закрепляться на достигнутых рубежах.
Из
доклада штаба корпуса:
«В 12.00 15.7.43.
противник после сильной бомбардировки 47 самолетами
р-на высоты 220,9, Селихово, Милятино, перешел в контратаку с целью вернуть потерянное.
До
наступления сумерек противник провел еще 3 контратаки, каждой предшествовала бомбежка авиации.
Все
контратаки были отбиты».
Лейтенант
Кардашин хорошо видел в прицел, как из- за хаты, белевшей
на зеленом бугре, выполз немецкий танк T-IV и остановился.
— Сейчас мы получим, —
сказал в ларингофон механик — водитель.
—
Полный вперед! — ответил командир.
Танк,
взревев, двинулась по просёлку, вздымая пыль. Дорога шла вдоль оврага, резко взбираясь на холм, где стояло село.
Рядом,
совсем близко, почти касаясь брони, прошёл снаряд. Лейтенант в смотровые приборы видел, что в метрах двадцати
идут правым уступом еще два
танка его взвода.
-Короткая, — скомандовал он.
Резко
встали. Командир стукнулся лобовой частью шлема о скобу танкового перископа.
И в тот же миг он «услышал»
резкий удар. Николай понял — фриц попал в танк, что шёл справа. И он решил не стрелять, скомандовав механику-водителю:
—
Трогай!
В прицеле теперь был
виден не весь T-IV, а лишь верхняя часть
его башни.
«Значит, —
решил командир взвода, — моя тридцатьчетверка вне поля зрения противника».
Танк
мчался по пыльной дороге, справа его прикрывал скат
склона, заросшего кустарником.
Тридцатьчетверка, надсадно завывая, въезжала на гребень холма.
— Сорвёмся,- сказал лейтенант по ларингофону, — скат
крутой.
—
Ладно, — ответил механик
— водитель, — как-нибудь одолеем.
— Подкалиберный, — скомандовал Кардашин.
Заряжающий
подал снаряд. Николай
услышал в наушниках знакомый голос заместителя комбата Демченко:
— Ты где, Кардашин? Я
потерял тебя из виду.
—
Иду по оврагу.
—
Осторожнее. Попробуй зайти с борта. Но учти: в деревне есть и другие
цели.
-Учту.
В
наушниках заскрежетало, зашипело, и голос Демченко куда-то пропал. Теперь лейтенант хорошо видел в прицеле
чёрный, с белой обводкой, крест на борту
немецкого танка.
—
Так, короткая!
Машина
со скрежетом остановилась.
Снаряд,
выпущенный Николаем, точно ударил в борт Т-IV, туда, где располагался двигатель.
Немецкий
танк встал, а его камуфлированная, коричневые с зеленым полосы краски по желтому песочному цвету, башня, медленно, как бы неохотно
стала поворачиваться в сторону
тридцатьчетверки. Раздался разрыв снаряда, клочья чёрной земли
вперемешку с дёрном устремились в небо. Но Т-34 был неуязвим
— прикрывал бугор.
Лейтенант
выстрелил еще раз — теперь в ходовую часть. Он хорошо видел, как соскочила и
растянулась гусеница, поднимая пыль по дороге.
—
Порядок, — сказал механик, и тронул машину.
Фашистский
танк не горел, но стоял без гусеницы, с пробитым бортом, не подавая признаков жизни…
Танк
лейтенанта Кардашина вышел из оврага и въехал в вязкий чернозём огородов, что тянулись за
хатами. Теперь он увидел
и другие цели, о которых говорил Демченко. Они стояли
неподвижно. Танки и самоходные орудия численностью до роты, с суетившейся возле
них пехотой противника. Немцы явно
готовились к контратаке.
Здраво
рассудив, что ввязываться в бой не имеет смысла — всё разно подобьют, командир взвода
задним ходом увёл свою машину к позициям батальона.
В
ходе боя танк Т-34 заместителя командира 343 танкового батальона старшего лейтенанта А. Демченко был
поврежден. Из-за объятых пожаром
крайних домов деревни показались немецкие танки, которые контратаковали. Батальон, прикрываясь
противотанковыми пушками начал отход.
Демченко приказал своему экипажу оставаться в танке и продолжать бой. Меткими выстрелами башенного
стрелка, сержанта Я.
Воронова два фашистских танка были выведены из строя, разбито выдвигавшееся самоходное орудие.
…
Подбитый немецкий танк догорал, чадя запахом сгоревшей резины опорных катков. Трава вокруг них
выгорела, до корней, обнажив черную
землю, удобренную свежей золой. Рядом чернели тела убитых танкистов. Бронебойный снаряд, попав в
кормовую часть танка, разворотил двигатель
и вызвал детонацию паров бензина. Машина полыхнула как спичка. К ночи все, что могло в ней гореть сгорело, лишь смрад начавших
разлагаться на жаре тел, резал воздух. Два
пехотинца мотострелковой роты, отправившись ползком на разведку, обзавелись
трофейным оружием, снятым с мертвого, полуобгоревшего
танкиста и немецкими сигаретами, которые, русской душе, привыкшей к ядрёной
махорке, были, что слону дробина.
С
наступлением вечерней темноты, которая прохладой опустилась на поле боя, противник отошёл на исходные
позиции. Части бригады приводили
себя в порядок, закрепляли занятое положение. Ночью бригада получила пополнение — несколько восстановленных лёгких танков Т-
70.
Из журнала боевых действий 20 танкового
корпуса:
«16.7.43. Ком. корпуса приказал: С утра 16.7.43. продолжать
наступление в прежнем направлении. Атака в
5.00. без арт подготовки».
Из доклада штаба корпуса:
«Решение на бой 16.7.43г. Обеспечить
свой правый фланг со стороны вые. 228,6, всеми
силами нанести удар по среднему направлению от Милятино на Спиртзавод, Выково,
Клеменово. Организовать хорошее
сопровождение танков огнем. Атаку начать без арт. подготовки в 5.00.
Из-за неподготовленности артчастей
усиления и плохой видимости атака начата в 6.00.
16.7.43. К 10.00. 16.7.43. части
овладели Анчаково, Пальчиково, Однониток, вели
бой в районе Спирт з-да, Бычковский перед третьим оборонительным рубежом
противника.
Сильными налетами бомбардировочной
авиации, 6 раз, до 50 самолетов, в каждом
налете, с 17.00 до 21.00 и контратаками танков, противник задержал наступление.
Беспрепятственная бомбардировка наших боевых порядков авиацией противника
нарушила боевые порядки пехоты и
артиллерии. Нарушилась связь. Части закрепились на достигнутом рубеже.
Контратаки противника были отбиты».
Из воспоминаний старшего
техника-лейтенанта 155 танковой бригады Макарычева Александра Герасимовича:
«В
связи с гибелью командира роты я занял его место. Где-то в начале июля во 2-ом батальоне осталось 7 танков Т-34.
Командир батальона погиб, начальник штаба
Таран погиб. Все танки были в моём распоряжении. Вдруг, приезжает командир 20-го танкового корпуса Лазарев И.Г. и
спросил: «Кто старший?». Я был в
звании техника-лейтенанта, а здесь находился капитан Воропаев. Я указал на него. Но он ответил, что он из особого
отдела. Тогда генерал Лазарев
поставил мне задачу занять спиртовый
завод, перекрыв дорогу Болхов — Орёл, по которой велось снабжение немцев в г. Орле.
В
моё распоряжение генерал дал только что прибывшие, 2 танковых роты Т-70. Танкистов, кроме
командиров рот, я не видел. Пошли в атаку. Мои танки Т-34 на большой скорости ворвались на
окраину спиртзавода. А
танки Т-70 двигались медленно и их немцы перебили. Командование корпуса про меня забыло, и я со своими танками
присоединился к пехоте и держал оборону.
Так длилось несколько дней. Потом приезжал гонец из штаба корпуса и мне было приказано сдать танки в 68-ю
танковую бригаду и прибьть на формировку».
В шесть
часов утра остатки 155 танковой бригады начали атаку. Без артиллерийской подготовки
танкисты были обречены
на жаркий, но короткий бой. Лишь внезапность атаки была их союзником. Измученные в непрерывных боях экипажи
держались на том героическом, самоотверженном чувстве воинского долга, которое всегда было присуще
людям, давшим воинскую
присягу.
Бои, которые историки
назовут одними из величайших танковых сражений, продолжались.
Утром
бригада окончательно овладела окрестностями Милятино, Анчаково, Спиртзавода, выбив врага из окопов и долговременных огневых
сооружений.
Деревеньки
вдоль и поперёк была перепаханы следами танковых гусениц. Сгоревшие дома, подвалы которых были
превращены в опорные пункты, соединялись между
собой ходами сообщения, разбитая техника, застывшая там, где её настиг снаряд.
Проведя краткое совещание,
командир бригады принял решение — сводным отрядом из остатков 342 и 343
танковых батальонов наступать в прежнем направлении.
С
наблюдательного поста на КП бригады доложили:
— С направления Мартыновки движется до 50
танков противника, 30 танков наступают со стороны Кишкино. Танки сопровождаются мотопехотой
на бронетранспортёрах.
Это
были свежие части 12 танковой дивизии немцев. У наступавшего противника имелось до 10 танков типа
«‘Тигр», которые поражали Т-34 с расстояния полтора километра, не давая приблизится атаковавшим их
Т-34 на дальность прямого, смертельного для
«Тигра» выстрела – в пятьсот метров. В контратаку пошли не более десяти
уцелевших машин. Используя складки местности
и маневрируя на скорости, танкисты
старались вывести свои машины на те злосчастные пятьсот метров.
Качественная оптика
немецких танков дала о себе знать. Контратака захлебнулась.
Вероятно,
так погиб командир взвода «тридцатьчетвёрок», лейтенант Кардашин Н.С .
В ходе
атаки танк с номером командира взвода 343 танкового батальона получил попадание снаряда в башню. Танк на
мгновение остановился, окутался дымом, но тут же тронулся и задним ходом стал выходить из боя.
Подбитый танк прибыл на
исходные позиции. Машина остановилась, лязгнув траками, фыркнула двигателем и затихла. Люк механика-водителя
распахнулся, и спустя мгновение из танка вылезли двое танкистов:
механик-водитель и стрелок-радист. Сняв шлемофоны
начали тереть уши — их
контузило при попадании снаряда.
Башенные люки так и
остались неподвижными.
Светило
жаркое июльское солнце, накаляя и без того горячий воздух и землю. Рядом гремела канонада ещё незавершённого боя.
Оставшиеся
в живых члены экипажа молча стали вытаскивать из танка тела своих боевых товарищей. Не раз делали они эту скорбную
работу прежде. Но теперь им было особенно
тяжело. Из танка вытащили и положили на траву командира взвода, батальонного запевалу, завсегдатая любой компании,
любимца многих танкистов, лейтенанта Кардашина Николая. Смерть обходила
его стороной еще в финскую войну, миновала
под Городищем зимой этого года, а вот теперь положил он свою жизнь на алтарь Победы.
Он
лежал в тени своего Т-34, верного боевого друга, который не раз спасал ему жизнь в этих жестоких боях, а солнце
палило всё жарче и казалось, что не будет конца этим боям, уносившим столько молодых человеческих жизней.
Горячее, синее высокое небо
поглотило в себе полный отчаянья мужской крик:
— Коля!!!,- и скупые капли упали на
покрывшийся бурыми пятнами крови комбинезон.
Вдалеке
у восточной окраины деревни показалась жиденькая цепочка пленных немцев, шедших мимо разутюженных нашими
танками противотанковых орудий,
как свидетельство намечавшегося успеха в переломной битве Великой Отечественной войны…
Из воспоминаний танкиста 343
танкового батальона:
«В дни боев была очень
сильная жара. Башенный вентилятор не помогал,
и в бронированной коробке чувствовалось как в печке.
Пот
ел глаза, пропитывал гимнастерку, так, что не оставалось сухого места.
Глаза,
залитые потом, напряженно всматриваются в триплекс, но ничего не видно — мутная пелена
застилает всё. Ежеминутно приходилось протирать стекло рукавом комбинезона, отвлекаясь от
боевой задачи. Но держались
и воевали. Тяжело было всем».
К
исходу дня остатки 155 танковой бригады сосредоточились севернее скатов высоты
216.0. В строю осталось 2
танка Т-34 и 4 легких танка Т-70. В страшных двухдневных боях за эту высоту и близлежащие деревеньки
бригада потеряла большую часть боевой техники и личного состава.
Подробности
боя 16 июля пока остаются открытой темой для дальнейших поисков.
Из воспоминаний парторга 342 ТБ,
младшего лейтенанта, командира
взвода танков Богомолкина Матвея Григорьевича:
«В мой танк попала «термитка», у механика-водителя на люке сбила со смотровых
триплексов бронированные колпаки, сверху прожгла наклонную броню и рикошетом
врезалась в угол башни, но прожечь всю броню не смогла и мой экипаж
чудом остался невредим с легкими контузиями. Командира роты Кленова я
найти не мог, он оставил нас еще до боя и я его больше не видел до самого 5-го
августа. Что дальше было в селах Милятино, Анчаково, Покровский,
Спиртзавод не знаю, не помню из-за контузии. Дня через 3-4 нас перевели на
другой участок в район населённых
пунктов Телечье, Белый Колодец, ceлo Ползаймище, где проходили жестокие бои».
Из доклада штаба 20 ТК:
«За день боя 16.7.43г. корпус потерял
Т-34-9, Т-70-3, мотопехоты 120 чел.
Противнику нанесены потери в пехоте 100-150 чел, в танках
до 10-15.
… Боем и наземной разведкой корпуса установлено, что
группировка противника (танки) была
следующей: Кузнецовский — 30 танков, Мартыновка — до 30 танков, Кишкино — до 35 танков. В этих группах
имелось до 15 танков типа «Тигр»,
которые с дальности 1,5-2 км, стреляя с места, выводили наши танки из строя.
Было доложено командующему, что
дальнейшие наши атаки повлекут к потери нами
остальных танков. Корпус необходимо вывести из боя, привести в порядок, дальше
использовать где выявиться слабое место у противника.
17.7.43г. корпус продолжал вести бой на достигнутом рубеже.
В 15.00 17.7.43г. получена шифрограмма о выводе корпуса в резерв, через час она
была отменена. Корпус оставлен на месте, чтоб
придать большую устойчивость стрелковым частям, которые сменяют корпус.
18.7.43г. получена шифрограмма командарма 61, где приказано
20 ТК вывести в ночь на 19.7.43. в резерв
командующего 61 А. В район Фатнево, Кривцова, Хмелевая. Срочно
восстановить матчасть и быть готовым к новому наступлению».
Из доклада штаба 20 ТК:
«Основу укрепления узлов сопротивления составляли фортификационные укрепления полевого типа, развитые по
фронту и в глубину. Преобладали траншеи с бойницами из стальных
щитов. Глубина траншеи полный профиль,
ширина — два человека расходились. Где был слабый грунт — стенки были одеты
мешками с песком, из дерева или камня. В оврагах, на обратных скатах
высот была построена масса землянок защищенных от снарядов мелких калибров и минометного огня.
Оборону несли гарнизонные войска, располагавшиеся обычно
вблизи опорного пункта или узла сопротивления.
Особенности тактики противника во время оборонительного
боя:
Оборона узлов сопротивления
гарнизонами, вооруженными с избытком автоматическим оружием. Гарнизоны усиливались 2-3
батареями полевой и противотанковой
артиллерии, 5-7 танками Т-4, Т-6 или самоходными орудиями. Танки и самоходные орудия действовали как правило
из засад, реже поддерживали контратаки огнем и движением.
Перед началом отхода с обороняемого
рубежа противник проводил контратаку
накоротке небольшими группами автоматчиков при поддержке артиллерии, минометов и танков. Очень
часто перед контратакой проводился налет бомбардировочной авиации.
Для отсечения нашей пехоты от танков противник на широком
фронте использовал группы автоматчиков, создавая таким образом видимость
большого насыщения обороны людьми и огневыми автоматными средствами.
Отход прикрывался автоматчиками, поддерживаемыми минометным
и артиллерийским огнем, огнем танков из засад.
Авиация применялась массированно по 30-50 самолетов
одновременно и только в тех случаях, когда на
нашей стороне намечался успех, а войска противника были на грани
беспорядочного отступления.
Несмотря на то, что потери, причиненные авиационными налётами,
у нас были невелики, противнику во всех
случаях удалось налетами по нашим войскам делать свою оборону устойчивой и нарушать боевой порядок нашего
наступления.
Итоги боев с 13.7.7. по 18.7.43.
Недочеты имевшие место в процессе боев с 13.7 по 17.7.43.
Плохо работала разведка, которая не научилась нащупывать
слабые места у противника. Перегиб в сторону
боя и движения по дорогам. Несвоевременная
передача разведданных.
Командиры бригад (80,155,8ГВ) по
получении боевых задач медлили с их выполнением, приходилось их подталкивать. Медлительность давала возможность противнику оправиться после полученного удара и
привести части в порядок. Были попытки у
командиров бригад подальше держаться от боевых порядков и боем руководить не из танка, а из блиндажа (80 ТБр, 155 ТБр,
8Гв ТБр-вступившие в командование заместители).
Штаб артиллерии и нач арт. корпуса
оказались не способны руководить артиллерией в
скоротечном бою. В первый день боя не выполнили ни одной поставленной боевой задачи. В остальные дни боев
задачу артиллерии пришлось ставить
командиру ТК исполнителям на местности. Прибывший новый начарт на 4-й
день боя имевшие недочеты исправил.
Плохо использовались укрытые подступы
для маневра танков и самоходных
пушек.
Применялось открытое движение на
глазах у противника.
Остановка танков на гребнях и высотах
повлекла в первые дни боя ненужные потери.
В первый день боя самоходные пушки, вместо
огневой подготовки танковой атаки, сами пошли
в атаку. САП не обеспечил огнем атаку танков, сам потерял одну треть своих пушек.
Слабая выучка мотопехоты по
взаимодействию с танками при преодолении
балок, оврагов, небольших рощ. Неумелые действия танков и автоматчиков по
прочесыванию огнем ржи, рощ и оврагов.
Для ликвидации выявленных недостатков
поставленные следующие задачи:
До боя и в процессе боя учить разведку
умению обтекать фланги, выходить в тыл и
действовать по заданному направлению.
Учить комбригов быстроте действий.
Умело организовывать боевой порядок. Знанию своего места в нем. Умелому передвижению командирских танков от рубежа к рубежу и выбору нужного места для них с
хорошим обзором местности.
Практически в бою сколотить артиллерию
корпуса. Уделить особое место
разведке поля боя, выбору ОП, НП. Коротким линиям телефонной и радиосвязи. Умелому сопровождению танков огнем с переменой
ОП перекатами. Быстрому выдвижению на открытые огневые позиции на флангах для
отбития танковых атак противника.
Практически вне боя и в бою показом учить танковые экипажа
умению правильно использовать местность в бою. Не показываться танком и ПТО на дистанциях 2-1,5 км. Сближаться на 500-600 метров, чтобы иметь
равные условия огня.
Научить пехоту взаимодействовать с танками при преодолении
танконедоступной местности и борьбе с
автоматчиками противника во ржи, рощах, оврагах, населенных пунктах.
Дивизиону ОИПТАД (85 мм зен.пушка) придать по взводу саперов на батарею. Продвижение орудий дивизиона делать на
разведданные и подготовленные огневые
позиции. Разведку огневых позиций делать сразу вслед за передвигающимися
вперед частями рубежам».
Доклад штаба корпуса /Оперативно — тактические выводы
операции/:
«В данной операции ТК формально
вводился в прорыв, которого не было сделано. Оборона противника не была не только потрясена, но и не нарушена. ТК и средства развития прорыва, превратились в
средства прорыва.
Глубоко эшелонированная оборона, на
удобной для обороны местности организованная противником в течение 2-х лет требовала для ее прорыва
иметь в армии больше танковых бригад для
поддержки пехоты.
С начала боевой разведки армии с
12.7.43 по 16.7.43 прошло двое суток, наше
наступление на противника уже не было неожиданным. Элемент внезапности отпал. Противник в р-не наступления 61
армии подтянул резервы и 12 ТД из
р-на Кромы.
Наша мощная артподготовка в течении
3-х часов с 5.00 до 8.00 13.7.43г. была обрушена по переднему краю обороны противника, где по видимому располагалось боевое охранение
противника. Главные узлы сопротивления Пальчиково, Хмелевая, Кривцово не были разрушены.
Наши части вклинились в оборону противника на 2-3 км.
Противник усилил оборону в
противотанковом отношении танками и САУ, среди них танки типа Т-VI
«Тигр» и самоходное орудие «Фердинанд». Борьба с этим видом боевой техники осложнялась
тем, что действительность огня танка Т-VI и самоходного орудия «Фердинанд» по нашим танкам
была на 1500-2000 тыс. метров, наших танков
Т-34 с 76 мм
пушкой по этим целям с 500-800
метров. На эту
дистанцию необходимо было сблизиться. В обороне противник имел и ещё одно преимущество, что он вел огонь из засад и
упреждал наши танки в открытии огня.
Направление действий 20 ТК для нашего
фронта было второстепенным, не главным
направлением, а для противника в ходе боев при наметившимся успехе севернее Волхова и к северо-востоку Орла стало одним
из главных направлений в силу того, что наш выход на шоссе Болхов-Орел
отрезал болховскую группировку противника и ставил под угрозу Орел с
северо-запада. Противник ожесточенно дрался
за недопущение этого подбрасывая необходимые резервы.
16-20 7.43 ТК в данной обстановке
действовал правильно. Он своими силами и средствами выбирал удобное время, рвал мощные укрепления противника, уничтожая гарнизоны опорных пунктов и узлов
сопротивления. Л/с героически дрался,
выполняя поставленную задачу, части корпуса нанесли большие
потери противнику, но
и противник упорно
защищавший свою оборонительную полосу, нанес нам чувствительные
потери.
20 ТК, вместо задачи по развитию
прорыва, выполнил задачу по прорыву, тем самым внес большой
вклад в дело разгрома противника в Орловско-Болховской операции».